- Ах ты, батюшки мои! Уже половина девятого, а завтрак еще не готов! Я не знаю, как мы сможем сегодня успеть в воскресную школу! Мама, почему именно по воскресеньям завтрак у нас всегда запаздывает по сравнению с другими днями?

Эти слова очень недовольным тоном произнесла симпатичная четырнадцатилетняя девочка, придя на кухню и посмотрев на пустой стол, а затем на часы. По всей видимости, Бесси только что встала, так как она застегивала пуговицы своего платья и пыталась хоть немного привести свои волосы в порядок.

Мать ее как раз выходила с кофейником из столовой. На ней был полинявший халат, ее шея была обмотана старой шалью, а на голове у нее был толстый платок. Вот уже несколько дней у нее болела голова, кроме того, она жаловалась на сильную зубную боль, Мать с раздражением ответила своей старшей дочери:

- Почему бы тебе по воскресеньям самой не вставать немного раньше и не помогать мне готовить завтрак? Если тебе так важно ходить в воскресную школу, тогда помогай мне. В будни я всегда встаю в пять часов, чтобы приготовить завтрак твоему отцу, и я рада, что хоть по воскресеньям могу хоть немножко отдохнуть. Ты же знаешь, что твоя младшая сестра очень беспокойна и почти каждую ночь будит меня по несколько раз. А тут еще эта ужасная зубная боль! Вот и отец никогда не встает по воскресеньям раньше десяти часов. Если бы тебе не надо было каждый раз в воскресную школу, тогда бы мы все могли спать подольше.

- Если бы поступать, как ты и отец, мы выросли бы язычниками!

- Ты прекрасно знаешь, что я в принципе не имею ничего против воскресной школы. Но я хотела бы видеть чуть больше пользы от всего того, что вы там слышите, у тебя и у твоих братьев. В течение шести лет во все без исключения воскресенья я вставала из-за вас раньше, чтобы вы только смогли пойти в вашу воскресную школу. Но, к сожалению, вплоть до сегодняшнего дня в вас не обнаружилось ни малейшего следа изменений к лучшему. Вы ссоритесь, когда вы отправляетесь, и даже когда вы возвращаетесь, и год от года становитесь все непослушнее. Но детка, что ты стоишь там и смотришь на меня, ты уже не хочешь идти в воскресную школу? Почему ты не принимаешься за дело? Почему не накрываешь на стол?

- Мальчики, прочь отсюда! - обратилась мать к сыновьям, которые тоже пришли на кухню и путались у матери под ногами. Угрюмые, они сели за стол и стали ждать завтрака. Бесси начала накрывать на стол. Было видно, что она раздражена, потому что должна была помогать. Тут она обратилась к старшему из братьев, крепкому двенадцатилетнему мальчугану.

- Вилли, ты выучил стих из Библии?

- Какое тебе дело до этого?

- Потому что мне всегда стыдно за тебя, когда тебя бранят. Ты лентяй. На твоем месте я приложила бы больше старания.

- Вилли, берись-ка за стих и учи его за завтраком, - подхватила мать.

- Я не знаю, где мои записи. У меня будет достаточно времени в воскресной школе, чтобы выучить его. И я держу пари, что буду знать его так же хорошо, как наша мисс доносчица, - добавил он, косясь на сестру.

- Бен, давай не пойдем сегодня в воскресную школу, лучше пойдем на каток, - некоторое время спустя сказал десятилетний мальчик своему восьмилетнему брату.

- Отлично, - ответил тот, - я пойду с тобой.

- Тогда сначала - в спальню, чтобы снять хорошие костюмы, иначе останетесь дома!

- Ну мама, нам же будет стыдно, если мы будем в воскресенье бегать в старых брюках. И что о нас подумают люди?

- В хороших брюках я не разрешаю вам идти на каток!

- Так это не пойдет! Тогда мы отправимся вместе со всеми в воскресную школу.

- И смотрите, не ссорьтесь между собой! А не то я скажу отцу, - вмешалась Бесси. - Я скажу ему, что учитель воскресной школы говорил о вас.

- О, пожалуйста, пожалуйста. Об этом можешь смело рассказывать кому угодно. Но не забывай о бревне в собственном глазу! - вставил Вилли.

- Мама, в прошлое воскресенье он сказал мисс Филдз: „Мальчики Блэр - самые невнимательные мальчики, которые у меня когда-либо были в классе. Урок в воскресной школе, который раньше для меня был наслаждением, из-за них стал в тягость. Им начинают подражать все другие мальчики, так что нарушает дисциплину весь класс".

- А ты, сплетница, лучше?

- Тише, дети, прекратите ссору! Завтрак готов. Мне жаль, что мы завтракаем сегодня поздно и что вам пришлось ждать.

С этими словами мать взяла своего самого маленького ребенка, который уже долгое время сидел на своем высоком складном стуле и просился к матери, села вместе с ним у теплой плиты и начала умывать и одевать его. Обычно она делала это не на кухне, но отец еще спал и не хотел, чтобы ему мешали.

Мальчики приступили к завтраку. Молитва даже не была прочитана, они поспешно набросились на еду. Бесси вставила словечко.

- Вы похожи на собачат, которые жадно глотают свою пищу!

Вилли крикнул матери:

- Если ты сейчас не придешь, то тебе ничего не останется!

- Спасибо, но мне что-то не хочется завтракать. Я чувствую себя плохо и боюсь, что моя зубная боль станет еще сильнее, если я поем.

- Так вырви, наконец, свой зуб, - сказал Вилли. Мать не ответила на это. Дети продолжали есть. Бесси закончила первой. Она встала и хотела выйти из кухни, но мать сказала:

- Неужели ты оставишь всю работу мне одной?

- Ну, мамочка, у меня же нет времени, чтобы помочь тебе. Младшие еще не закончили есть, а мне сейчас нужно быстро одеться.

- Ну, тогда почисти еще картошки. Ты знаешь, что отец по воскресеньям всегда требует, чтобы еды было много. Я не знаю, как я справлюсь со всем этим без помощи.

- Почистить картошку! Этого еще не хватало! Мои руки всегда пахнут после этого и становятся шершавыми. И, кроме того, у меня сейчас действительно нет больше времени, даже если я сейчас буду и очень спешить, вряд ли я приду в воскресную школу вовремя.

- Ты не могла бы сегодня хоть один раз остаться дома, только сегодня?

Голос матери звучал умоляюще, но Бесси пропустила ее слова мимо ушей:

Мама, ты же знаешь, что в этом году я не хочу пропускать занятий, потому что будут подарки за прилежание и регулярное посещение. И кроме того, без воскресной школы день мне покажется не похожим на воскресенье.

- Тогда хотя бы возьми с собой обеих младших сестер, чтобы они не отвлекали меня и не мешали при работе, - попросила мать.

- Воскресная школа - не детский сад. А ты еще слишком долго умываешь и одеваешь их, а я не могу столько ждать. - С этими словами Бесси выскользнула за дверь и поспешила наверх в свою комнату, чтобы окончательно одеться. Мать обойдется и без ее помощи.

Себялюбие Бесси отчасти было следствием воспитания отца. Он с гордостью и удовольствием смотрел на свою старшую дочь. Когда мать просила ее о помощи, он постоянно возражал ей:

- Пусть Бесси насладится своим детством. Я не хочу, чтобы она была загружена работой. Она смышленая, и учеба дается ей легко. Она должна продолжить образование, чтобы чего-нибудь достичь. Избавь ее от домашней работы. Ей должно повезти в Жизни больше, чем нам!

Так он часто говорил своей жене даже в присутствии дочери. И было не удивительно, что Бесси подолгу лежала в постели, когда это ей нравилось, и что она предпочитала садиться за уже полностью накрытый стол.

В будни она дольше, чем нужно, сидела в послеобеденные часы за своими школьными заданиями. Разумеется, она училась прилежно и получала приличные отметки. Но ей никогда не приходила в голову мысль помочь матери по своему собственному желанию. Разве Бесси не видела, какой изнуренной и измученной тяжелой работой выглядела мать?

Никто из тех, кто видел, как Бесси в то прекрасное солнечное зимнее утро проворно переходила улицу, не смог бы угадать, что она бывает совсем непохожей на эту любезную, приветливую девочку. Мисс Филдз, ее учительница из воскресной школы, которая шла с одной из своих старых знакомых следом за ней, увидела Бесси и сказала своей спутнице:

- Вон та девочка впереди нас - маленькая Бесси Блэр. Милый ребенок. Она одна из моих лучших учениц. И она совсем не такая, как остальные дети из этой семьи.

- Да, это удивительно, - подтвердила спутница. - Какие поразительные исключения бывают иногда в одной семье. Я знаю эту семью Блэр. Я живу на той же улице, что и они, на несколько домов дальше. Но пронзительный голос этой довольно сварливой миссис и крики, и плач детей часто доносятся до нас. Среди всех соседей у этой семьи не найдется ни одного-единственного друга. Миссис Блэр почти никогда не выходит из дома. А когда ее видят на улице, то она мало разговаривает. Она производит впечатление неряшливой женщины. По-видимому, в этой семье все идет кувырком. С трудом можно себе представить, что Бесси из этой семьи. Она всегда такая чистенькая, и у нее такой чудесный, сдержанный характер. Она полная противоположность и своего отца. О, этот мистер Блэр! Этот высокомерный чванливый господин! И чего он кичится!

- Мне жаль миссис Блэр, - ответила мисс Филдз. - Я попыталась однажды познакомиться с ней, но безуспешно. Как мне кажется, она не хочет иметь какие-либо дела с другими людьми. Жаль. Мистер Блэр и его жена, вероятно, не хотят ничего знать о Боге. Они никогда не покоряются Божиему слову и не делают никаких различий между буднями и воскресеньем. Я живу в этом городе вот уже десять лет, но еще ни разу не видела на богослужении ни его, ни ее. Меня удивляет, как они еще разрешают детям посещать воскресную школу.

С твердым намерением сразу же после воскресной школы вернуться домой и помочь матери готовить обед Бесси вошла в маленький зал. Она знала, что их отец всегда очень сердился, если в этот единственный день, когда он мог быть в обед дома, он не находил на столе чего-нибудь особенно вкусного. Мистер Блэр был директором одной из фабрик в центре города, а жил со своей семьей в пригороде. Поэтому каждый день рано утром он выходил из дома и редко возвращался домой раньше семи часов вечера.

В конце урока было объявлено, что во второй половине дня миссионер сделает сообщение о своей работе на миссионерском поприще и что будет основано миссионерское общество. Кого из старших детей это заинтересует, те смогут записаться в него. Бесси тоже решила вступить в это общество, хотя она знала, что была еще слишком мала, чтобы заниматься таким делом. Ее благое намерение помочь матери было забыто. Затем она отправилась домой вместе со своей учительницей. Когда они должны были разойтись, мисс Филдз сказала:

- Я думаю, что сегодня после обеда мы увидимся снова.

- Я не знаю. Боюсь, что я не смогу прийти опять. Моя мать будет против.

- Как против? Почему же против? Это же благое дело!

- О, не поэтому! А потому что, - сказала Бесси, краснея и опустив глаза, - мама недавно сказала:

„Миссионерское служение нужнее в семье Блэр, чем среди китайцев".

- Твоя мать действительно так сказала? - удивленно спросила мисс Филдз.

После некоторого раздумья она произнесла:

- Быть может, она права. Если ты вступишь во „внутреннюю" миссию, я не буду убеждать тебя примкнуть к „внешним", потому что я считаю, что благотворительная деятельность начинается дома.

Бесси не ожидала, что учительница так скажет. Напротив, она рассчитывала на ее ходатайство перед матерью, так как ей очень хотелось вступить в общество. Поэтому она воскликнула:

В ваших глазах мы - ужасная семья. И это верно, это правда. У нас все наоборот. Я не знаю, как мы сможем справиться с этим, наверное, это произойдет тогда, - сказала она, пытаясь пошутить, - когда Бог уничтожит нас бурей и огнем, а затем из обломков и пепла создаст совершенно новую семью Блэр. Я не знаю, как у нас можно что-нибудь изменить к лучшему!

- Милое дитя, Бог, когда Он хочет наставить людей на путь истины, редко прибегает к таким средствам, как буря и огонь. Разве ты не помнишь историю пророка Илии, которую мы читали несколько воскресений тому назад? Пронеслась буря, и землетрясение поколебало горы, но Бога не было ни в буре, ни в землетрясении, ни в огне. Он был в тихом шелесте. А благодаря тихим, нежным голосам, благодаря тихому дуновению Духа Божьего происходят большие перемены в образе мыслей, чем мы часто думаем, - сказала мисс Филдз и сердечно пожала руку Бесси. - Божьи посланцы часто бывают в человеческом образе - а что было бы, если бы Он поручил тебе прекрасную миссию быть тихим, мягким шелестом в семье Блэр?

- О нет! - воскликнула Бесси. - Вы не знаете меня, иначе бы вы так не сказали. Я худшая из всех! - В глазах Бесси вдруг появились слезы.

Так значит, мисс Филдз знала ее так мало! Она совсем не была такой приветливой и отзывчивой девочкой, какой ее считали все вне ее семьи!

Мисс Филдз ласково посмотрела на нее. Затем учительница ответила ей, медленно выговаривая каждое слово:

Когда Бесси рассталась с учительницей, она, погрузившись в раздумья, пошла к своему дому. Вместо того чтобы воспользоваться парадным входом со стороны улицы, она обошла дом и вошла в квартиру через заднюю дверь. Как раз, когда она открывала дверь в кухню, она услышала голос отца: „Как в сумасшедшем доме! - кричал он, - никогда нет покоя даже в воскресенье!" Прямо у его ног на полу лежала непричесанная трехлетняя девочка и орала изо всех сил. Самая младшая, которая просидела все время до обеда на высоком складном стуле, громко плакала, потому что она хотела слезть с него, но не могла. Пятилетняя Сузи и восьмилетний Бенни спорили друг с другом из-за фотоальбома и при этом разорвали его на две части. Два старших мальчика боролись. И в этой суматохе мать старалась как можно скорее подать обед на стол. Ее лицо сильно раскраснелось от волнения, спешки и жара печи. Она не раз просила старших детей вести себя потише и позаниматься с младшими, но ее никто не слушал.

И у мистера Блэра лицо было красное, но уже от досады и гнева. Он сильно пнул маленькую девочку, лежавшую под его ногами, и приказал ей тотчас же умолкнуть. Но вместо этого ребенок от страха перед ним начал орать еще сильнее. Затем мистер Блэр вырвал альбом из рук обоих детей, которые ссорились между собой, и надавал им таких пощечин, что они принялись громко вопить. И, наконец, он обратился к своей жене:

- Жена, почему ты позволяешь, детям играть с дорогостоящим альбомом? На что он теперь похож! И потом, сегодня будет что-нибудь поесть? Обед задерживается уже на полчаса!

А когда он увидел накрытый стол, то вновь принялся кричать:

- Я же тебе много раз говорил, что по воскресеньям мы обедаем в столовой, а не на кухне!

Мистеру Блэру помешали отдохнуть в выходной, и теперь он был сильно рассержен. Запаздывающий обед еще больше ухудшил его настроение. Но вместо того, чтобы сделать замечание своей старшей дочери, потому что она просто-напросто ушла и оставила мать одну со всей ее работой, он похвалил Бесси, сказав: „Доченька, ты для меня единственный оазис в этой пустыне".

Но Бесси посмотрела на свою мать. И тут она в первый раз совершенно отчётливо увидела, что ее мать была на исходе сил. Бесси сказала:

- Мне жаль, что я ушла и оставила маму одну с ее работой. Это я виновата в том, что кухня неприбрана и обед еще не готов.

- Девочка, будь умницей, - прервал ее отец, - я не обижусь, если ты отвернешься от всех этих споров и беспорядка. Я тоже закрою на это глаза, как только мы поедим. Джоанна, будет наконец обед или нет?

- Я стараюсь, насколько это в моих силах, - ответила его жена, носившая в столовую посуду и приборы из кухни, чтобы накрыть там стол. - Картошка была поставлена на плиту слишком поздно и не совсем еще готова.

Отец сел на свое место за столом и нетерпеливо барабанил по столу пальцами. Между тем Бесси быстро прошмыгнула в свою комнату, сняла шляпку и несколько минут спустя появилась в большом кухонном фартуке, чтобы помочь матери. Мать про себя удивилась, что Бесси надела этот фартук, потому что раньше она всегда противилась надевать „эту старомодную тряпку".

Прежде всего Бесси сняла свою маленькую сестренку с ее складного стула, где она так сильно плакала, желая, чтобы ее наконец из него вынули. Девочка утешила малышку, умыла ей лицо и руки и причесала ее.

Немного спустя все собрались за обеденным столом. Несмотря на присутствие отца, дети не соблюдали за столом никаких правил хорошего тона и тотчас же набросились на еду. Каждый хотел получить еду первым и вырывал у другого его миску из рук. Отец придирался к приготовленной пище, казалось, ничто не могло угодить ему. „Мясо жесткое, а картофель еще не совсем готов. И кроме того, ты же прекрасно знаешь, что я не люблю пироги с мясом". Также и дети оставляли на тарелках часть пищи, хотя мать очень старалась.

Миссис Блэр не всегда молча переносила придирки и упреки своего мужа. Так и сейчас она оправдывалась из-за обеда все тем же сварливым тоном, так что Бесси втайне пожелала: „Помолчи же, мама, не возражай ему! От этого отец рассердится еще больше, а ты останешься в проигрыше".

Как раз в это мгновение один из младших братьев Бесси, задумавшись, начал громко свистеть. Раздраженная миссис Блэр, которая уже совершенно выбилась из сил, сильно накричала на мальчика.

- Гарри, что это тебе взбрело в голову! Невоспитанный мальчишка! Вот влеплю тебе я сейчас!

- Оставь мальчика в покое! - сразу же вступился мистер Блэр. - Что плохого в том, если он посвистит немного!

- Ты так всегда! Ты защищаешь детей. Ты встаешь на их сторону, и поэтому они не слушаются меня. Ты сам виноват, что они невоспитанны и не слушаются меня, - сказала его жена в ответ.

Тут пришел в ярость мистер Блэр. Он стукнул кулаком по столу и крикнул:

- Ну, с меня достаточно! Так это я во всем виноват! Начни с себя самой! С утра до вечера твоя ругань раздается по всему дому, так что даже невозможно поспать спокойно. И я еще виноват в хулиганстве твоих детей!

Миссис Блэр привыкла к подобным приступам гнева у своего мужа. Но в этот раз его слова задели ее. Быть может, что она была особенно усталой и изнуренной. Или, может, из-за изумления и даже ужаса, которые она увидела в глазах своей старшей дочери.

Бесси посмотрела на мать. Лицо матери стало мертвенно-бледным. Казалось, что она готова упасть в обморок. Внезапно мать встала, взяла своего самого маленького ребенка на руки и вышла из комнаты. Младшие братья и сестры не обратили на всю эту перебранку почти никакого внимания. Миссис Блэр сама удивилась, что сделала это сегодня. Разве не происходило так почти всегда? Что сказала бы мисс Филдз, если бы она присутствовала при подобной сцене? Неужели она по-прежнему бы считала, что изменение таких отношений возможно без огня и землетрясения? Кто же был виноват? Почему они, семья Блэр, не могли жить все вместе в любви, мире и согласии, как семья Миллер напротив, или как семья Нобл в соседнем доме? У них тоже была куча детей, но там все шло как по маслу и не было слышно ни одного громкого слова, не было ни споров, ни ссор. Когда мистер Нобл обращался к своей жене, он говорил „милая", а она называла его „Чарли". А как их слушались дети!

В чем причина такого различия? Из-за чего у них все было по-другому? Когда все это кончится? И станет ли когда-либо лучше?

Джон Блэр остался сиротой еще маленьким мальчиком. Так как у него не было никого из близких родственников, но от отца осталось немного денег, его приютила семья, согласившаяся принять его на воспитание за небольшую плату. Он получал еду, был прилично одет и регулярно посещал школу. Но сверх этого никто из семьи не проявлял к нему ни малейшего интереса. Итак, маленький Джон Блэр вырос без любви и внимания. Так как он не доставлял своим приемным родителям никаких осложнений и хорошо успевал в школе, им никогда не приходило в голову, что Джону чего-то недостает.

Между тем ему исполнилось около тридцати лет. Так как он хорошо зарабатывал и поэтому всегда находил себе приличный пансион, он до сих пор не считал нужным жениться и обзавестись семьей. Но потом он познакомился с девушкой, в которую страстно влюбился. Когда же он сделал ей предложение, она отклонила его, потому что не могла ответить на его любовь. Это глубоко потрясло Джона Блэра. Вначале он думал, что не перенесет этот удар, он пытался скрыть свои чувства даже от своих друзей. Тем не менее они скоро узнали об этом, и ему было очень не по себе, когда в разговорах с ними речь заходила о его „неудаче".

Джон должен был доказать себе, что он „мужчина". Его уязвленная гордость побуждала его искать другую спутницу жизни и жениться на первой девушке, которая проявит к нему расположение. И этой девушкой оказалась Джоанна Трамбал.

Отец Джоанны поинтересовался лишь финансовыми делами молодого человека. У ее же матери появились сильные опасения, когда она узнала, что их будущий зять мало интересовался религией и редко посещал богослужения. Она часто говорила об этом своему мужу и делилась беспокойством также и с дочерью. Но увидев, что Джоанна приняла твердое решение, она в конце концов перестала возражать и согласилась на запланированный брак. Она не хотела, как сказала себе сама, мешать счастью своей дочери. Но ожидаемое счастье осталось только мечтой.

Так как он был намного старше, чем она, и намного опытнее, то чувствовал в себе большое превосходство над женой и давал ей это понять. Он нашел, что Джоанна выглядела в городе не так достойно, как в деревенской обстановке. Среди горожан она казалась такой смущенной и робкой. Муж часто упрекал ее, что она „суха и неотесанна" и не находит общего языка с соседями. Тогда она еще больше замкнулась, и постепенно ее жизнь стала уединенной.

Теперь Джон Блэр никогда не ходил на богослужение. И поскольку как раз по воскресеньям, когда он был дома, он проявлял особые требования к еде, то и у нее больше не было времени, чтобы пойти на богослужение. И по той же причине у нее не было возможности познакомиться с другими женщинами, которые могли бы ей помочь.

Не прошло и года совместной супружеской жизни с Джоном Блэром, как Джоанна стала чувствовать себя несчастливой и разочарованной. Теперь она знала, что совершила ошибку, выйдя замуж. Сначала это ее просто огорчало. Но затем она почувствовала к мужу неприязнь и с каждым днем становилась все озлобленней. Когда она родила своего первого ребенка, у нее появилась надежда, что в ее супружеской жизни что-нибудь изменится к лучшему. Но и эта надежда не оправдалась. К сожалению, в тот же год друг за другом умерли ее родители, и с того времени она вдвойне почувствовала свое одиночество.

Джон Блэр едва находил время для своей семьи, потому что он должен был, как он подчеркивал, позаботиться о наследстве покойных родителей жены. После их смерти обнаружилось, что за фермой были значительные долги. Вследствие этого произошла не одна стычка с кредиторами, которые доставили мистеру Блэру много неприятностей. Его разочарование тестем давало ему повод пренебрежительно отзываться о родителях жены, когда они заговаривали о деньгах для хозяйственных нужд. Мистер Блэр постоянно повторял, „что ее родители не оставили после себя ничего, кроме долгов". Дошло до того, что миссис Блэр предпочитала отказывать себе в самом необходимом, чем просить у мужа денег для неотложных личных покупок. Когда родились другие дети, она вынуждена была еще больше ограничить себя в расходах. Сама она большей частью носила лишь полинявшие, заштопанные платья и не придавала почти никакого значения своему внешнему виду. Ослабленная и изнуренная из-за переутомления, она часто болела и из дома выходила очень редко. Ее соседи почти никогда не видели ее. Ее единственным оружием против мужа был ее язык. Энергичная и темпераментная от природы, она часто поддавалась желанию сделать ему жизнь в доме невыносимой при помощи резких упреков и ядовитых замечаний.

Таким образом, мистер Блэр и его жена, которые поклялись друг другу в любви и верности, прожили пятнадцать лет в почти постоянной вражде.

Бесси посмотрела вслед матери, которая ушла на кухню. Она в полном отчаянии думала о том, как помочь матери. „Почему в нашей семье все шиворот-навыворот?" - вновь и вновь размышляла Бесси, но ей ничего не приходило в голову. Наконец она сказала себе: „Я буду немного помогать маме, тогда у отца окажется меньше поводов ругаться с матерью". И она пошла на кухню и принялась за работу. Скоро посуда была вымыта и расставлена, а кухня прибрана. Потом Бесси потеплее одела своих младших братьев и сестер и отправила их во двор погулять на солнце.

Время от времени она наблюдала за матерью, потому что та разительно изменилась. Ее лицо было особенно бледным и неподвижным, ее губы были плотно сжаты, а глаза лихорадочно блестели.

Когда работа на кухне была закончена, Бесси сказала себе: „Ну, теперь мама может позволить себе немного отдохнуть после обеда, а мне наверняка разрешит пойти на миссионерское собрание". Но как раз в эту минуту отец заглянул в кухню и сказал:

- На улице меня ждут друзья. Мы хотим покататься на санях, а потом поужинаем у нас!

Он посмотрел на жену. Так как она ничего не ответила, он кивнул своей старшей дочери и направился через прихожую к входной двери. Бесси посмотрела ему вслед. Он выглядел очень элегантным в своей новой куртке и в теплой меховой шапке.

- Как бессердечен отец! - подумала Бесси. - Неужели он не видит, как плохо чувствует себя мама? Видно, мне придется отказаться от сегодняшних планов. А что, если я все-таки попрошусь у мамы? Если я не пойду, тогда меня не примут в миссионерское общество, а в будущем я должна буду отказаться от участия в дружеских встречах и от интересных бесед о работе на миссионерском поприще. А если я попрошу маму, то она, конечно, лишь скажет: „Поступай, как хочешь!" - и скажет это обычным неласковым тоном. Но я хочу положить начало переменам к лучшему".

Вдруг Бесси была выведена из своих размышлений. Перед ней стояла мать и протягивала ей младшую сестренку со словами:

- Бесси, возьми ребенка, и постарайся, чтобы он не кричал; мне нужно отдохнуть!

Это было сказано и сделано так поспешно, что Бесси с удивлением посмотрела на мать. В следующее мгновение мать исчезла в спальной и заперла дверь изнутри.

- Теперь я тут застряну! - была первая мысль Бесси, и ей захотелось от гнева и горькой обиды как следует потрясти сестренку, которая осталась у нее на руках. Но тотчас же она прогнала дурные мысли, пришедшие ей в голову, и занялась малышкой.

Тут постучали в дверь. Когда Бесси открыла, она увидела нескольких подруг, которые зашли за ней, чтобы вместе пойти на миссионерское собрание. Бесси приветливо ответила: „К сожалению, я не смогу пойти с вами. Моя мама больна, я должна позаботиться о маленькой сестренке".

Когда подруги ушли, она какое - то время поиграла с малышкой. Когда та устала, Бесси села в кресло и усадила ее к себе на колени. Ей вспомнилась песня, которую она недавно пела. При этом она меньше думала о словах, чем о мелодии, которая ей всегда очень нравилась. Она запела чистым прелестным голосом:

Миссис Блэр же, войдя в спальню, прежде всего обессилено упала на кровать. Некоторое время спустя она немного приподнялась и остановила взгляд на маленькой аптечке на стене, где находился небольшой пузырек с морфием. Ее голова вновь упала на подушки. Она оставалась лежать еще несколько минут, ей было так спокойно. Затем ей захотелось достать пузырек и выпить его содержимое. И никто не заподозрит, что она добровольно покончила с собой. „Подумают, что я по недосмотру выпила от зубной боли слишком большую дозу".

И как раз когда она хотела открыть пузырек, до ее слуха донеслась песня. Она слышала не только мелодию, но и слова. Она ощутила каждое слово. И тут она опустила руку с пузырьком. Она знала эту песню еще с детства. Как часто ее мать пела эту песню! Ее мать! „О, что бы сказала мама, если бы она узнала, что я собираюсь сделать!"

Джоанна Блэр дрожала всем телом, ставя пузырек назад в аптечку. Ее ноги отказывались служить ей, и она вновь упала на кровать. Она закрыла лицо обеими руками, и тут у нее на глазах выступили слезы. Наконец она разрыдалась. Она плакала и плакала так сильно, что содрогалось все тело. После того, как она немного успокоилась, на нее нахлынули воспоминания. Она видела себя веселой, беззаботной девочкой на родительской ферме под опекой матери. Какая противоположность ее нынешней жизни! И вот теперь она хотела совершить самоубийство! Ее всю затрясло.

„Для меня нет другого убежища. Я надеюсь лишь на Тебя. Не оставь, не оставь меня в трудностях, Господь Мой, укрепи же меня! Лишь Тебе я доверюсь в страданиях, силы зла меня не устрашат. Пусть мою беззащитную голову крылья славы Твоей осенят". Так пела Бесси. Ее мать за запертой дверью сердцем принимала каждое слово. Бесси не представляла себе, какое миссионерское служение она совершила, пока убаюкивала песней свою сестренку. И она никогда не узнает, что ее пение удержало ее мать от самоубийства.

- Господи, помилуй меня! - слетело с губ несчастной женщины. Ее руки, которые в течение многих лет не складывались больше для молитвы, поднялись теперь вверх с мольбой, а ее душа, блуждавшая во тьме, молила Спасителя о милости.

Джоанна Трамбал была набожной девочкой. Наставляемая и направляемая пред лицом Господа Его Словом, она прожила молодые годы в радости. Затем она против своей совести связала свою жизнь с неверующим, в надежде, что ее любовь достаточно сильна, чтобы привести к Богу также и его.

Теперь она осознала свою ошибку и, как блудный сын, который возвратился к отцу, она признала: „Я согрешила против неба и пред Тобою". Долгие годы она чувствовала лишь несправедливость по отношению к ней. Теперь до ее сознания ясно дошло, что ей никогда не было бы плохо в ее доме, если бы она была кроткой вместо того, чтобы питать злобу, платить тем же самым, огрызаться на грубые слова и насмехаться над попреками. Она никогда не припадала к стопам своего Спасителя, чтобы поучиться у Него отвечать добром на зло. Как благословенное пожелание, она восприняла последние слова песни, которую пела Бесси:

Еще долго после того, как замолкло пение, ее душа вела разговор с Богом. Джоанна Блэр встала с кровати укрепленная, чтобы снова нести бремя жизни - с надеждой в сердце, что небесный Отец не только подарит ей необходимую силу, но также и облегчит хоть немного ее тяжелую судьбу.

Когда миссис Блэр вошла в кухню, Бесси все еще сидела там, держа сестренку на коленях.

- Дай мне малышку, Бетси. Она еще немного поспит в своей кроватке; она так утомилась. Как я благодарна тебе, что ты позаботилась о ней. Жаль только, что из-за меня ты не смогла пойти на собрание. Может, сейчас ты хочешь пойти немного погулять на улице, солнце еще светит?

Голос матери звучал как-то иначе, чем обычно, он не был нелюбезным и раздраженным. Это придало Бесси решимости спросить у нее о том, что она уже давным-давно хотела узнать. Но сначала она ответила матери:

- Я подержу малышку на коленях еще немного, пока она не выспится. А потом она спросила:

- Мама, почему ты всегда называешь меня „Бетси"? Все другие зовут меня Бесси.

Мать посмотрела на свою старшую дочь, затем подсела к ней.

- Твое настоящее имя - Бетси Элвин.

- Бетси Элвин? Но это совсем некрасивое имя.

- Дитя мое, - объяснила мать, от усталости подпирая голову руками, - мне жаль, что ты считаешь его некрасивым. Но твое имя - Бетси Элвин - для меня многое значит, это было имя моей матери. Я прекрасно помню ту минуту, когда решила дать тебе это имя. Я сидела под большой яблоней на ферме моего отца, а ты была у меня на коленях. Мой муж был непривычно ласков ко мне и отвез меня к моим родителям. Это было вскоре после твоего рождения. Я была еще очень слаба и нуждалась в отдыхе за городом. Тогда я не почувствовала, что это будет последнее посещение родного дома. Я помню все до последней мелочи. Мама шла мимо меня с подойником к стойлу. Она остановилась, наклонилась к тебе и ко мне, поцеловала нас обеих и спросила меня: „Вы уже дали имя малышке?" Я обвила рукой шею моей мамы, положила голову к ней на грудь и ответила: „Ее должны назвать Бетси Элвин. Для меня нет более красивого имени. И я знаю: ты благословишь ее, и Бог дарует, чтобы она была такой же хорошей и ласковой, как ты". Это несовременное имя, я знаю об этом. Твоему отцу оно тоже не нравилось, и он вскоре переделал его в „Бесси". Но для меня имя Бетси всегда было намного милее, потому что это имя моей мамы.

Бесси заметила, как у матери задрожали губы, а у нее самой на глаза навернулись слезы. Она осторожно отнесла сестренку, которую до сих пор еще держала на коленях, в спальню, затем тотчас же возвратилась на кухню и села возле матери, взяла ее за руку и прильнула головой к ее плечу. Некоторое время в кухне было совсем тихо.

Затем Бесси сказала:

- Мама, я никогда больше не пожалуюсь на свое имя. До сих пор я не была тебе хорошей дочерью и доставляла тебе много забот и мало радости. Я постараюсь, чтобы все стало иначе. Ты поможешь мне в этом? Ты будешь хоть чуточку любить меня так, как ты любила тогда маленькую Бетси и ее бабушку?

Миссис Блэр медленно освободила свою руку из рук дочери и нежно погладила ее по волосам.

- Моя милая Бетси, - только и сказала она. Некоторое время спустя она продолжила:

- Сегодня ты была для меня большим утешением и оказала мне большую помощь. Дитя мое, пусть благословит тебя Господь за все, что ты сделала. До сих пор я не была тебе такой матерью, какой должна была быть. Потерпи, будет лучше. Я не могу переделать себя за один день. Но с Божьей помощью я попытаюсь стать лучшей матерью для тебя и для малышей и относиться ко всем вам с большей любовью, чем было до сих пор.

Затем она поцеловала Бесси - в первый раз за очень долгое время.

- А сейчас сходи ненадолго на улицу, а я должна приниматься за работу, ох, как быстро приближается вечер!

- Нет, мама, сегодня я помогу тебе. У тебя слишком много работы. Ты не совсем здорова и вообще-то должна отдыхать. Я боюсь, как бы ты действительно не заболела. Я могла бы не ходить несколько дней в школу и помогать тебе, но отец, пожалуй, не позволит. Нельзя ли нам на некоторое время нанять домработницу?

Миссис Блэр покачала головой.

- Об этом я даже не смею и думать. И кто захочет пойти к нам? Для меня было бы уже большой поддержкой, если бы ты сегодня, когда мне особенно нездоровится, помогла мне накрыть на стол, а потом последить за тем, чтобы малыши пришли к столу чистыми и вели себя за ужином как следует. А сейчас я должна поторопиться, весь наш запас печенья и пирогов подошел к концу.

После того, как обе изрядно потрудились, Бесси спросила:

- Мама, мы очень бедны? Отец зарабатывает мало? Почему ты тратишь так мало денег и делаешь всю работу одна без посторонней помощи?

- Отец никогда не говорит мне, сколько он зарабатывает. Каждый месяц он дает мне деньги на ведение домашнего хозяйства, и я должна обходиться ими. Иногда их едва хватает, потому что вы все растете, каждый день и едите все больше.

- Почему же он не дает тебе побольше? У него, наверное, достаточно денег, он даже нанимает сани, чтобы покатать чужих людей.

- Дитя мое, давай не будем говорить об этом. - Через несколько минут она вздохнула. - Окажи мне большую услугу, обслужи сегодня вечером его гостей сама. Извинись за меня перед ними. Я должна лечь пораньше, потому что чувствую себя очень плохо.

Когда вечером Джон Блэр пришел вместе со своими друзьями, все было готово. Он оставил своих гостей в гостиной, а сам прошел на кухню, чтобы проверить, готов ли ужин.

- Что-нибудь для нас приготовлено съедобное? - спросил он Бесси, потому что нигде не увидел своей жены.

- Да, папа, ужин ждет вас. Через пять минут мы можем приступить к еде. Я только позову малышей и вымою им руки.

- А где мать?

- Мама должна была лечь, ей нездоровится. Я обслужу вас за столом и налью чаю.

- Она ворчала из-за сегодняшнего разговора за обедом? Это похоже на нее - оставить меня одного с гостями.

Бесси ничего не ответила. Мать приготовила очень вкусное блюдо. А Бесси, которая была за хозяйку, сделала свое дело очень хорошо.

- Джон, ты счастливый человек, - сказал один из гостей, холостяк, - знаешь ли ты, что тебе можно позавидовать? Такая милая семья, уютный дом и к тому же порядочное состояние. Я был бы доволен этим.

- Твоя дочь почти настоящая дама. Как бежит время! Она разгладит тебе морщины на лбу, удалит седые волосы и сохранит тебя молодым и счастливым, - пошутил другой.

- Мне жаль, что я не могу лично сделать комплимент твоей жене. Она отлично готовит. Я вспомнил о своей матери, она тоже была трудолюбивой хозяйкой, кулинаром высшего разряда.

Бесси сожалела, что ее мамы здесь не было. Похвала немного вознаградила бы ее за старания.

Бесси вовсю хлопотала за столом, стараясь исполнить все желания гостей. Беседа мужчин продолжалась. Бесси снова прислушалась к разговору гостей.

- Джон, ферма Трамбалов принесет тебе уйму денег, если начнется строительство новых кварталов по дороге в Клейтон.

Джон Блэр бросил беглый взгляд на своих старших детей. Ему не нравилось, что они слышали этот разговор. Но они, казалось, не придавали никакого значения словам мужчин. Потом он заявил:

- Да. К счастью, я не расстался с ней, хотя мне тогда стоило усилий сохранить ее. Закладная была очень большая.

- Как, ты сохранил ферму, и она все еще твоя? Неужели ты действительно не продал ее? - спросил другой гость.

- Нет. Джон Блэр не так уж глуп. Он знает, с какой стороны намазывают масло на хлеб, - не без гордости рассмеялся мистер Блэр.

Да, он рассудил тогда правильно. Эта ферма - рядом с городом и никогда не потеряет в цене. Уже сейчас, хотя еще не приступили к запланированной подготовке местности, мистеру Блэру заранее предложили в четыре раза больше номинальной стоимости.

Бесси про себя удивилась услышанному, хотя и не все поняла. Она решила при первой возможности поговорить об этом с матерью. Это же та самая ферма, которую мать унаследовала от дедушки Трамбала. Почему же она так экономила, и все делала сама, без посторонней помощи?

Бесси представила, что за столом сидит мать, и это доставило ей большое удовольствие. Она была довольна, что все так хорошо удалось. Но ее еще ждет масса работы. Неужели она одна все сможет сделать: убрать со стола посуду и вымыть ее, прибраться и подмести? Но тут она вспомнила о своем намерении и принялась за дело.

Когда она мыла посуду, ее старший брат Вилли подошел к ней сзади и спросил:

Ну что, миссис, много работы в сегодняшний вечер?

- Да, Вилли. Я как раз подумала, что было бы неплохо, если бы со мной поработали полдюжины гномов, и мама смогла бы отдохнуть.

Вилли промолчал, и некоторое время смотрел на нее, потом взял в руки полотенце и стал помогать вытирать посуду. После этого он один убрал ее в стенной шкаф и подмел полы на кухне и в общей комнате, пока Бесси чистила горшки и сковородки. Вдруг появились Гарри с Беном и захотели помочь, но в этом уже не было необходимости.

- Вилли, спасибо, что ты помог мне, - сказала Бесси брату, - как мама будет рада, что все в порядке. Разве мы не можем быть всегда внимательны друг к другу?

- Тогда покажи пример, ты же старше всех, - сказал Вилли.

- Мне жаль, что я была вам таким плохим примером. Я не должна была так часто выводить маму из себя.

- Но ты же доводила ее чаще, чем я, - возразил Вилли, - ты чаще всего держала сторону отца, а я - матери.

Бесси покраснела. Ей снова захотелось возмутиться. Но она была вынуждена признаться себе, что брат прав.

После того, как в кухне был наведен порядок, она принялась укладывать спать своих младших братьев и сестер. Для этого потребовались ласка и терпение. Как раз, когда она укутывала малышей и шепотом наказывала им не шуметь и спать, проснулась мать.

- Неужели я действительно так крепко заснула? - Я совсем не хотела этого... - обратилась она к Бесси. - Вы уже поели?

- Да, и тебе, мама, сегодня не нужно больше вставать. Все в порядке. Мы вымыли посуду и прибрались: подмели общую комнату и кухню, дрова принесли. И все малыши тоже уже в постели. Спи до утра!

- Ах, Бесси, моя милая.

- Я не одна все делала, а с Вилли. И даже Гарри с Беном хотели помочь. А ужин был просто великолепен. Только я хотела бы, чтобы ты слышала все, что гости отца, говорили о твоих кулинарных талантах, и как они завидовали ему. Вот если бы у нас бывало побольше гостей! А наши малыши вели себя очень прилично, и отец был всем доволен, это было видно по его лицу.

- Кажется, все получается намного лучше, когда меня нет, - задумчиво сказала мать.

- Не говори так, мама. Я не знаю, почему у нас все так нехорошо получается. Но я хочу, чтобы мы всегда были так же счастливы, как сегодня вечером.

Мать все еще лежала в постели, и Бесси подсела к ней на край кровати. Ей пришло в голову то, о чем говорили за столом мужчины. Она спросила мать:

- Мама, неужели наша ферма приносит так мало доходов, что ты не можешь нанять домработницу для тяжелой работы?

- Ферма твоего дедушки имела большие долги, после его смерти она была продана, покупная цена едва покрывала закладную.

- И ты уверена, что она была продана?

- Да, девочка. Твой отец принес мне бумаги, и я сама подписала их, иначе мы не могли оплатить долги.

- Но она не была продана! Сегодня вечером я сама слышала, как отец сказал одному из мужчин, что он владелец фермы и сейчас ее цена в четыре раза больше, чем десять лет назад. Я не ослышалась, и теперь не могу понять, почему ты всегда так экономишь и мучаешься. Мы же наверняка не бедны.

Миссис Блэр ничего не ответила, некоторое время спустя она посмотрела на Бесси. Бесси решила, что ее мать устала и не в состоянии думать об услышанном. Через несколько минут миссис Блэр с любовью прижала к себе дочь, нежно поцеловала ее, и, пожелав ей спокойной ночи, сказала: „Помолись за свою мать".

Бесси не подозревала, какую бурю чувств вызвала она своими словами в душе матери. После ухода дочери миссис Блэр еще долго лежала без сна и размышляла. Неужели это правда, что ее муж стал владельцем фермы? Как это случилось? Почему он скрывал все это от нее в течение многих лет? Почему он допускал, чтобы она так мучилась изо дня в день, и приближалась к полному краху? И почему, как только речь заходила о деньгах, он упрекал ее за большие долги ее родителей и призывал к бережливости? Значит, у него было достаточно денег, если он оказался в состоянии купить целую ферму?

Миссис Блэр не находила ответов на свои многочисленные вопросы. Отношение ее мужа к ней оставалось для нее загадкой. И почему он, после того, как распрощался со своими друзьями, лег спать, даже не посмотрев, что с ней? Он же прекрасно знал, в каком состоянии она была.

А Джон Блэр, прежде чем заснуть, подумал:

„Пусть она сейчас обижается и ворчит, до завтра снова все утихнет". Как часто одно-единственное приветливое слово, один короткий, участливый вопрос бывает ключом к сердцу другого! Но нередко этот ключ бывает утерян, а найти его не могут или не хотят.

Бесси тоже долго не могла заснуть. „Помолись за меня", - сказала мать. Какой совершенно другой она была сегодня, такой ласковой и терпеливой! Для Бесси это было необычным; почти чудо, что мать была так долго рядом с ней. И еще, к тому же, нежно поцеловала ее.

„Помолись за меня". Бесси сделает это охотно, но как? Она долго размышляла. И чем дольше Бесси думала об этом, тем яснее понимала, насколько пустой, жалкой, угрюмой была она сама.

Этот час стал решающим в жизни Бесси. Ее сердце успокоилось, и она почувствовала глубокое умиротворение. Впервые она осознала, что значит обратить Божье Слово на себя лично, испытала силу молитвы.

Затем она помолилась за свою мать. Это была длинная молитва. Молитва и об отце, и о младших братьях, и о сестрах.

На следующее утро, задолго до рассвета, миссис Блэр уже работала в прачечной. Она готовила все для большой стирки. Под огромным котлом с водой, стоявшим на плите, уже блестел огонь, а посредине помещения был большой деревянный чан, в котором горячее после кипячения белье простирывалось до чистоты вручную поштучно.

Около шести часов она разбудила своего мужа, приготовила ему завтрак и уложила сумку. Все это время она раздумывала, обращаться ли к нему за маленькой денежной суммой, в которой она нуждалась для одного из своих малышей. И когда ее муж взял сумку и хотел попрощаться, миссис Блэр, преодолев свой страх и гордость, заговорила с ним:

- Джон, мне нужно немного денег, ну, совсем немного.

- Как? До конца месяца еще далеко, а у тебя уже нет денег?

- Да, Джон. У меня не осталось ни гроша. Но мне нужно срочно, для малышки. Дай немного - только в этот раз.

- Я не могу понять, почему тебе не хватает денег? Я же даю тебе достаточно!

- Джон, только в этот раз. Этой зимой многое подорожало, и ты не представляешь... Она не должна была говорить этого.

- Я не представляю!? Услышал бы кто-нибудь такое! Я не представляю! Не беспокойся, жена, я отлично представляю! Вот закончится месяц, тогда и получишь свои деньги!

Вдруг она увидела, что позади стоит Бесси.

- Девочка, что ты делаешь здесь так рано?

- Доброе утро, мама. Я хочу помочь тебе.

- Нет, дочка, иди ложись в постель и не беспокойся эта работа не для тебя.

- Ну мама, дай мне хоть попробовать. Покажи, что мне можно делать!

- Ты должна идти в школу! Отец рассердится, если узнает, что ты пропустила уроки.

- Мама, я и не собираюсь пропускать, ведь до школы еще два часа, в течение которых я могу помочь тебе стирать.

- Мама, как ты можешь целый день, стоя на ногах, стирать и полоскать? Найми прачку, как миссис Нобл или миссис Браун!

- Если бы я могла, я бы сделала это. Но не получается. И поэтому давай не будем тратить лишних слов.

Затем они ненадолго присели, чтобы отдохнуть.

- Поразительно, - сказала мать, - сколько может выдержать человек. Я стираю здесь уже пятнадцать лет и количество вещей, предназначенных для стирки, увеличивается с каждым годом.

- Ты не думаешь, что Богу ничего не стоит немножко облегчить эту твою долю?

- А Он уже сделал это, благодаря тебе, дочка. Теперь Бесси старалась помогать матери каждый день. Она взялась выполнять нетрудную работу и продолжала заботиться о своих младших братьях и сестрах. Последнее требовало от нее много терпения, но для матери все это было очень ощутимым облегчением. В конце концов, получилось так, что Бесси должна была каждый день просить у своего Небесного Отца необходимых сил, чтобы выдержать и не стать малодушной. Ее вера часто подвергалась испытаниям, прежде всего из-за Гарри и Бена, которые не упускали случая, чтобы не подразнить ее и не вызвать на ссору. Даже Вилли иногда приставал к ней. А однажды вечером он сказал за столом:

- Скоро у нас дома будет святая. Я жду, когда над головой Бесси появится ореол. Мы будем называть ее „Святая Елизавета".

Мистер Блэр обратил внимание на эти слова:

- Что это значит, Вилли?

- Бесси совершенно изменилась, стала настоящей сестрой милосердия. Она вечно занята уборкой: подметает, вытирает пыль, пришивает пуговицы, делает покупки в городе и следит за малышами. Она помогает даже стирать. Я не думал, что ее чрезмерное усердие в работе будет таким продолжительным. С Бесси раньше такого не было.

- Джоанна, это ты велела ей? Ты, пожалуй, требуешь слишком многого от ребенка. Бесси еще слишком мала для такой работы.

- Нет, Джон. Она делает все добровольно, она может подтвердить тебе это.

- Дочка, я думаю, что тебе нужно все-таки побольше свежего воздуха, - произнес он, посмотрев на Бесси.

Он немало гордился своей старшей дочерью, и ему захотелось взять ее с собой в город, чтобы предстать вместе с ней перед друзьями и знакомыми.

- В воскресенье мы покатаемся с тобой на санях, чтобы у тебя на щеках вновь появился румянец.

- Но, папа, я совсем не чувствую себя больной и не нуждаюсь ни в каком отдыхе. Лучше я буду в это время помогать маме.

Когда наступило воскресенье, миссис Блэр сказала своей дочери:

- Поезжай с отцом, Бесси. Я, пожалуй, справлюсь одна с работой. Иди за пальто и поезжай.

- Мне хотелось бы лучше остаться дома. Собственно говоря, это ты нуждаешься в прогулке. Тебе будет полезен как раз такой отдых, на свежем воздухе.

- Дочка, не говори больше ничего. Иначе снова будет ссора. К тому же в течение последней недели ты помогала мне так много, что по праву заслужила это маленькое удовольствие. И стоит оно не так уж дорого.

Между тем мистер Блэр уже подготовился к прогулке, и, надев свою меховую шапку, отправился с дочерью на остановку извозчиков.

- Папа, я хочу кое-что предложить тебе.

- И что же?

- Пожалуйста, отдай мне деньги, которые ты собирался заплатить извозчику. Мы с тобой не поедем, а пойдем по солнышку пешком. Это полезнее.

- Так. А что ты собираешься делать с деньгами?

- Я... я хотела бы нанять на завтра прачку.

- Какую прачку? Зачем? До сих пор мать всегда сама справлялась с бельем - так же, как и многие другие женщины в этом городе.

- Но эти женщины крепче мамы. И здоровье у них лучше. Неужели ты не замечаешь, как она выглядит? Одна кожа да кости. Постоянно встает до рассвета.

Мистер Блэр увидел, как у дочери на глаза навернулись слезы.

- Не печалься о своей матери, Бесси. Это наследственная черта, ее отец тоже был тощим и часто жаловался на жизнь.

- Но, может быть, ему тоже приходилось работать больше, чем он мог. Ведь он не был старым, когда умер.

- Это он-то работал много?! Не смеши меня! Он не перерабатывался.

Некоторое время они шли молча. „Неужели отец не хочет ничего понимать?" - думала Бесси.

- На прошлой неделе я тоже стирала. Ты не знаешь, как тяжела эта работа. У матери всегда целые горы грязного белья и требуется больше двух дней, чтобы все стало снова чистым и выглаженным. И, кроме того, на ней хозяйство и дети. Да еще эта ужасная зубная боль! Если ты не позволишь ей нанять прачку, то я буду помогать ей, пусть это и тяжело.

- Прекрати говорить об этом, я запрещаю тебе! Твоя мать выросла в деревне и привычна к тяжелой работе, а ты - нет.

- Мне уже пора привыкать к ней. Иначе позже, когда я выйду замуж и ничего не буду смыслить в ведении домашнего хозяйства, меня будут постоянно ругать. - Бесси вдруг замолчала и принялась кусать губы. Она не хотела заходить так далеко.

Отец повернулся и зло посмотрел на нее:

- Это мать внушила тебе?

- Нет, папа, конечно нет. Я уже достаточно взрослая, чтобы самой многое слышать и видеть. Я совсем не хотела злить тебя, поверь. Я знаю, что ты говоришь без злого умысла, и у меня нет оснований в чем-то упрекать тебя. Мне самой должно быть стыдно, потому что я раньше так мало считалась с матерью. Я все время думала только о себе и постоянно хотела иметь красивые платья и обувь, быть привлекательной, и совсем не понимала, что все должна была оплачивать мама. А у ней самой нет даже самого необходимого из одежды, ее платья такие изношенные! И к зубному врачу она не может пойти, хоть ей непременно нужно это сделать. Она так мучается днем и ночью! Папа, если ферма дедушки стоит действительно много, ты бы мог давать маме денег побольше, ведь ферма принадлежала ей.

- Но Бесси, я надеюсь, что ты ничего не говорила матери о ферме? - взволнованно спросил мистер Блэр.

- И ты рассказала ей все, что я говорил нашим гостям?

- Да. Но я не понимаю, отчего мама не знает, что ферма теперь принадлежит тебе.

- Будь умницей, дочка. Тебе еще незачем это понимать.

Немного подумав, он добавил:

- Я не хочу, чтобы ты и твоя мать рассуждали о таких вещах; это мои дела... Бесси, посмотри-ка вон туда, не наш ли это Вилли? Гляди-ка, как парень бегает на коньках, он побеждает!

Какое-то время Бесси смотрела на детей, резвящихся на катке. Затем она снова повернулась к отцу и вежливо спросила:

- Папа, теперь я получу деньги?

Мистер Блэр помедлил минуту, затем вынул кошелек, и дав дочери монету, быстро распрощался с ней, чтобы, как он сказал, навестить хорошего знакомого.

Разговор с дочерью немного вывел мистера Блэра из равновесия. Какого мнения была Бесси о нем? Она была его любимицей и он не мог представить себе, что она сторонилась его в глубине души. Он поверил уверениям Бесси, что мать не настраивала ее против него и что она достаточно взрослая, „чтобы самой видеть и слышать". В будущем он будет более осторожен в своих разговорах за столом...

Да, ферма принадлежала ему. И он был горд этим. „Пусть Джоанна пребывает в уверенности, что земельный участок продан. Тогда она не будет приставать ко мне с новыми прихотями. Если бы я сказал ей тогда, что сам покупаю ферму, то мне никогда не удалось бы так быстро оплатить закладную. Женщины не умеют экономить. Если у них на руках много денег, то они и расходуют много. Все они одинаковы. Хорошо, когда они быстро привыкают к бережливости..."

Так рассуждал мистер Блэр, когда не спеша бродил по городу.

Джоанна Блэр действительно тогда сама подписала купчую. Муж дал ей подписать бумагу одновременно со многими другими документами, и он сумел устроить так, чтобы она не могла лично убедиться, к кому на самом деле перешла родительская ферма.

После того, как Бесси рассталась с отцом, она возвратилась домой. Теперь, наконец, в руке у нее были желанные деньги, но по-настоящему она не была рада этому. Права ли она была, что таким образом вмешивалась в дела своих родителей? Перед тем, как лечь спать, она по привычке встала на колени, чтобы поразмыслить еще раз над этим поступком и своим поведением за день. Она была вынуждена признаться себе, что ей еще очень и очень недоставало терпения и умения ждать. Разве она не попыталась помочь Богу произвести перемены в семье Блэров? Но, может быть, „Его время" еще не наступило.

В тот же самый вечер мистер Блэр нашел молодого зубного врача, открывшего свою практику всего несколько недель тому назад, и договорился с ним о времени приема своей жены.

На следующее утро мистер Блэр сказал жене, когда она укладывала в сумку его завтрак:

- Я договорился с зубным врачом, он примет тебя сегодня утром. Приведи свои больные зубы в порядок.

- О Джон, зачем ты сделал это! Сейчас я не могу, мне невозможно пойти к зубному врачу. Зубы надо вытаскивать, а мое здоровье не позволяет мне этого.

- Все время возражения и возражения! Если бы я знал раньше, что ты скажешь „нет"!

- Джон, я не перечу тебе. Как только я буду чувствовать себя получше, я пойду к зубному врачу, но сегодня - нет. Действительно, я чувствую себя неважно.

- Ты не будешь чувствовать себя хорошо, пока не приведешь свои зубы в порядок. Я записал тебя на десять часов, и ты пойдешь!

- Миссис Миллер, неужели всегда требуется так много времени, чтобы выдернуть зубы?

- Нет, это чаще всего происходит очень быстро.

- Что же тогда случилось? Мама должна была вернуться домой самое позднее через час.

- Может быть, она делает по пути небольшие покупки.

- Я не думаю. Мама сама покупает редко. Она никого в городе не знает и почти никогда не выходит из дома.

- По правде говоря, детка, она не понравилась мне, когда пошла к зубному врачу. Ей, может быть, не следовало идти, по крайней мере, одной. Такая операция не длится долго, но может быть опасной.

Глаза миссис Блэр были закрыты, и она выглядела, как покойница.

- Девочка, где спальня? - спросил врач и попросил миссис Миллер помочь ему отнести мать в постель.

- Она... умерла? - услышала Бесси вопрос миссис Миллер.

- Нет, но она очень больна. Она была очень слаба, и обезболивающее средство оказалось слишком сильным для нее.

Всю вторую половину дня врач и миссис Миллер хлопотали возле матери Бесси. К вечеру у нее поднялась высокая температура, она бредила, путаные бессвязные предложения вырывались из ее губ. Когда на улице стемнело, она больше не захотела оставаться в постели. Доктор Олдэм уговаривал ее успокоиться, но ее волнение все более увеличивалось.

Бесси была занята со своими младшими братьями и сестрами. Ей тоже хотелось быть возле матери, но она не могла оставить малышей одних. Они видели, как чужие мужчины пронесли мать в дом, и с тех пор испуганные и бледные робко сидели на кухне.

Когда мистер Блэр пришел домой, дети с плачем выбежали ему навстречу.

- Мама была у зубного врача, и теперь она очень-очень больна! - в один голос закричали они.

- Глупости. Я сейчас должен поужинать, где ваша мать?

- В спальне. Доктор и миссис Миллер возле нее, а нас не пускают к ней.

Мистер Блэр сразу направился к жене. Едва он открыл дверь и заглянул в спальню, как его жена закричала в паническом страхе:

- Вот он! Уйди, уйди! Нет, нет - он хочет погубить меня. На помощь! На помощь!

Ее голос захлебнулся, она с ужасом смотрела на дверь и дрожала всем телом. Врач подошел к мистеру Блэру и вывел его из комнаты. За дверью он строго посмотрел на него и сказал:

- Мистер Блэр, не подходите к ее кровати, пока я не разрешу вам. Единственное, что может спасти ее - это абсолютный покой и никакого волнения!

Затем врач возвратился в спальню. Миссис Блэр потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то начала говорить так путано, что невозможно было что-то понять. Врачу показалось, что он улавливает время от времени имя „Бетси", и он послал миссис Миллер на кухню за дочерью больной.

Когда Бесси увидела мать, у нее замерло дыхание. Она тихонько приблизилась к ее кровати, встала на колени, взяла мать за руку, прижалась губами к ней и нежно погладила. Больная подняла голову, окинула блуждающим взглядом комнату, затем увидела свою дочь:

- Бетси...

- Да, мама. Я рядом с тобой. Лежи спокойно. Выспись. Я с тобой. Все хорошо. Только поспи...

Перед отъездом доктора Олдэма домой у него состоялась продолжительная беседа с мистером Блэром. Он объяснил ему, что произошло, он указал на то, что прежде всего следует взять в дом опытную сиделку, которая будет постоянно заботиться о больной. Но сначала мистер Блэр не хотел об этом и слушать. Он сказал, что не может это себе позволить. Уже потом, когда речь зашла о зубном враче, он выругался:

- Халтурщик!

- Вы знали, что Ваша жена хотела пойти к зубному врачу? - спросил доктор Олдэм.

- Конечно, я же договаривался о времени приема!

- Тогда вы не должны ни в чем упрекать зубного врача. Это Вы сначала должны были позаботиться о здоровье Вашей жены, вместо того, чтобы посылать ее в таком бедственном состоянии к зубному врачу!

- Я не знал, что это так серьезно - вытащить несколько зубов, - ответил мистер Блэр.

- Само удаление зубов мало повлияло - зубной врач вытащил только два, но обезболивающее средство чуть не лишило ее жизни. И сейчас кризис не миновал. У Вашей жены силы и нервы были полностью истощены, неужели Вы не видели этого? Как могли Вы допустить это?! Я говорил Вам уже не раз, что для Вашей жены это много - почти каждый год по ребенку, и никакого покоя, никакого облегчения, никакой передышки! Я предупреждал Вас, и достаточно заблаговременно! Ваша жена смертельно уставала от работы, а Вы равнодушно наблюдали! Неужели у Вас нет здравого смысла, нет сердца? Она же мать ваших детей! Что же должна была делать Ваша жена, чтобы удовлетворять Вас? То, что она лежит вот так - дело Ваших рук, в том Ваша вина!

Эти суровые слова поразили мистера Блэра, который в своих собственных глазах всегда верно думал и верно поступал, во всех отношениях был безупречным. Они задели его вдвойне, потому что показали ему, что думают о нем вне его дома.

В своем лихорадочном бреду, миссис Блэр еще раз пережила некоторые горькие сцены из последних лет ее супружеской жизни. Чувства вырывались из ее сердца в жалобных просьбах и гневных обвинениях, в сотрясающих безудержных всхлипываниях и сильном возмущении. Впервые Джон Блэр осознал, в каком долгу он был перед женой. Хотя Бесси старалась изо всех сил и к вечеру смертельно усталая падала на кровать, но без матери в доме и в семье недоставало заводной пружины, которая не давала остановиться всему механизму. Каждую минуту не хватало ее прилежных рук, которые прежде так мало ценили.

Бесси должна была не только заботиться о своих младших братьях и сестрах, но также, как приказал доктор Олдэм, каждую свободную минуту подходить к матери и присаживаться к ней. Это поможет больной, как объяснил врач, больше, чем все лекарства.

Мистер Блэр нанял из города одну за другой несколько девушек в качестве прислуги. Но каждая из них оставалась недолго. Они заявляли, что не могут делать такую огромную работу и при этом терпеть еще невоспитанность детей и постоянные придирки хозяина дома.

Самый маленький ребенок, которому едва исполнился год, требовал наибольшего ухода и, так как для этого никого не нашли, мистеру Блэру пришлось самому заниматься с ним. Это давалось ему с трудом, потому что он никогда не заботился о воспитании детей и уходе за ними. Постепенно он узнал многое о том, какое бремя на плечах несла его жена.

И никого не было рядом, с кем бы он мог отвести душу, у кого нашел бы совет и утешение. Где были теперь все его друзья? В первый раз он испытал чувство полного одиночества. По словам врача, жизнь жены висела на тоненьком волоске. Если волосок оборвется, он должен будет жить один на один с совестью, обремененной тяжелой виной.

- Папа! - обратилась Бесси к нему однажды вечером, и одновременно ее рука легла на его плечо, он сел за стол и подпер голову руками. - Давай попросим Бога, чтобы Он сохранил маме жизнь. Я просила уже много раз - может быть, Бог услышит нас, если ты попросишь вместе со мной.

Тогда мистер Блэр привлек дочь к себе:

- Дочка, я не умею просить Бога, я не знаю, как это делается. Каким образом Он услышит меня?

- Он обещал: „Приходящего ко Мне не изгоню вон". Кто просит в вере, тот будет услышан. Пожалуйста, помолись вместе со мной, когда я буду говорить с Ним.

Бесси обвила рукой шею отца, и ее ладонь лежала на его ладони. Не дожидаясь его согласия, она начала громко молиться. Прежде всего, она исповедалась своему Небесному Отцу, какими все они прежде были бессердечными и неблагодарными по отношению друг к другу и, в особенности по отношению к матери. Также она говорила о том, что мать сильно больна и всем ее не хватает:

- Пожалуйста, позволь ей поскорей выздороветь и набраться сил. И пусть мы никогда не будем такими равнодушными и безразличными, а будем радостными и счастливыми, как семья Ноблов на той стороне улицы, или семья Миллеров, которые тоже знают Тебя...

Мистер Блэр сказал:

- Аминь, - и крепко прижал свою дочь к себе. В последующие недели семья Блэр больше не оставалась без друзей и сочувствия. Когда мисс Филдз, учительница воскресной школы, узнала о болезни миссис Блэр, она тотчас же пришла, чтобы предложить свою помощь. Вскоре ей также удалось найти для повседневной работы в доме крепкую пожилую женщину, которая изъявила готовность заменить больную домохозяйку. Однако она поставила условие, что останется лишь в том случае, если дети будут вести себя прилично. Она сказала мистеру Блэру:

- Я пришла лишь потому, что мисс Филдз любит вас. Позаботьтесь о том, чтобы мальчики не дерзили. Затем она обратилась к мальчикам:

- Вы будете говорить „пожалуйста" и „спасибо", как принято в обществе, понятно? Как только вы начнете плохо себя вести, я собираю свои пожитки и ухожу. Так и знайте!

Миссис Бригитта оказалась очень хорошей прислугой. Затем, наконец, наступил день, когда доктор Олдэм сказал, что жизнь миссис Блэр вне опасности и заговорил о возможности полного выздоровления.

- Но потребуется еще продолжительное время, сказал он, обратившись к мистеру Блэру, - и Вам придется набраться терпения.

Для Бесси время тяжелой болезни матери было настоящим временем испытаний. Скоро выяснилось, что ее намерение быть хорошим примером для младших братьев и сестер оказалось серьезным. Однако ей давалось с трудом общение с ними, особенно с Гарри и Беном, нелегко было быть терпеливой и кроткой, и приходилось держать в узде свой природный темперамент. Но она всегда была готова приняться за дело и помочь, когда возникала необходимость, а поводов для этого было предостаточно. Одновременно она училась тому, что мисс Филдз настоятельно посоветовала несколько недель тому назад: ежедневно просить Бога о помощи.

- Ты старшая сестра, - сказал Вилли, - положи начало и покажи пример!

И поскольку она действительно того желала, Бог даровал ей удачу. Даже от мальчиков не осталось тайной, что она стала другой, чем раньше.

- В последнее время ты совсем другая, чем прежде, и с тобой намного легче найти общий язык, - сказал Бен однажды вечером, когда Бесси укладывала его спать.

Это сильно обрадовало ее, так как именно Бен чаще всего подвергал испытанию ее терпение.

Состояние миссис Блэр улучшалось очень медленно. Казалось, что она сама не принимала в своем выздоровлении никакого участия, что ее совсем не радовало возвращение к жизни. Когда к ней немного вернулись силы, она стала все больше и больше думать о будущем. Она видела, что на нее снова надвигаются все невзгоды последних лет. Однако дети, которые каждый день подходили на несколько минут к ее постели, вели себя по отношению к ней намного спокойнее и почтительнее, и больше не ссорились так часто, как раньше. Но что происходило с ее мужем? Почему он не пришел к ней ни разу? Был ли он сердит и злился на нее, за то, что она болела так долго? Она слышала, как он ежедневно уходит на работу, а вечером возвращается домой, и обратила внимание, что давно уже не слышит, как он ругается и брюзжит.

Однажды вечером она сказала Бесси:

- Моя болезнь стоит, конечно, много денег. Нужно платить врачу, а также миссис Бригитте. Зарплата отца уменьшилась. Я должна собраться с силами и вновь приняться за работу, но я еще очень слаба. Как мне собраться с духом, чтобы начать снова?

- Ах, мама, никто не требует от тебя, чтобы ты сегодня встала и работала. И доктор Олдэм не разрешит. Не тревожься о будущем. Богу известно, как обстоят наши дела.

Некоторое время спустя мать взяла Бесси за руку, пристально посмотрела на нее и затем спросила:

- Бесси, скажи мне откровенно, почему отец никогда не заходит в комнату?

- Ему запретил доктор Олдэм, потому что, когда ты заболела, он сильно нервировал тебя.

- Запретил?

- Да, мама. Но отец охотно зашел бы к тебе. Сказать ему, чтобы он пришел?

Мать, казалось, долго раздумывала. Наконец она ответила:

- Девочка моя, я хочу еще немного побыть в покое. Тишина так благоприятно действует. Я... боюсь того, что снова надвигается на меня...

- Мама, мы не должны испытывать страха. Все будет совсем иначе. Твоя болезнь научила нас всех кое-чему. И отец будет очень рад, когда ты сможешь снова вставать. Не из-за большого количества работы, а потому что он чувствует себя так одиноко! Он так хотел бы поговорить с тобой! Он сильно волновался, когда ты заболела. Мне так жаль его.

Вечером, когда Бесси сидела рядом с отцом в общей комнате, она сказала:

- Папа, у меня впечатление, что мама совсем не хочет выздоравливать, а от лекарств и хорошего ухода мало пользы...

- И неудивительно. На ее месте со мной было бы точно так же.

- Но, папа, разве мы не молились, чтобы Бог вернул ей здоровье?..

- Конечно, Бесси. Я знаю, почему мама тревожится за свое будущее.

Тут вдруг на глаза мистера Блэра навернулись крупные слезы:

- Дочка, каким же жестоким, бессердечным и беспощадным мужем был я с первого дня нашей супружеской жизни!

Затем он с большой откровенностью рассказал своей дочери о многом из их совместной жизни, начиная с первых дней, когда зашел на ферму Трамбалов и познакомился со своей женой:

- Как нежна была твоя мать в обхождении со своими родителями! Тогда это произвело на меня большое впечатление. И как нежна и ласкова была она потом ко мне! А я? Как скверно я вел себя по отношению к ней - и в течение многих лет! И этого я никогда не смогу исправить!

Было поздно, когда к Бесси наконец, пришел сон. Но прежде она попросила Бога о милости для всех в доме: для братьев и сестер, для матери и отца, а также для себя самой. Затем она заснула с твердой уверенностью, что все будет хорошо.

- Входи, Бесси. Мы не против, что ты застала нас такими.

Тут Бесси подошла к своим родителям и обняла их:

- Я так счастлива.

От радости она больше не произнесла ни слова.